Вебинар Марии Ковиной-Горелик для переводчиков. Мои заметки

Вчера Маша проводила платный вебинар для переводчиков-любителей. То есть для меня тоже.

Маша известна как преподаватель английского и просветитель на тему принципов, инструментов и смыслов изучения языка (см. её блог или профиль на фейсбуке) — а ведь, как выяснилось, она ещё и дипломированный лингвист-переводчик.

Круто, что по этой (интересной мне) теме у Маши есть обучающие штуки, потому что обучает Маша что надо. Я была на офлайн-лаборатории перевода в мае и вот теперь ещё на вебинаре. К двухчасовому вебинару ведущая, кстати сказать, готовилась две недели — трудно выразить словами, как редко я такое вижу на отечественном вебинарном рынке и как круто быть слушателем в таком случае.

Я по-прежнему немного путаюсь в том, где тема, а где рема — и пишу этот пост ещё и для закрепления материала, подглядывая в слайды, которые нам выслали сразу же после вебинара (ещё одна золотая звездочка для организаторов).

Итак, перевод бывает устный и письменный. Письменный делится по темам, а устный — по скорости: синхронный или последовательный.

Учат синхронистов жёстко: например, как вам такое упражнение: произнести импровизированную речь (2-3 мин.) на тему, заданную коллегами, включая в нее по ходу ключевые слова, называемые (или показываемые на бумажках) коллегами через определенные промежутки времени?

Это почетная должность, синхронист умеет сжимать-растягивать смыслы в тексте, а поскольку в процессе происходит большая когнитивная нагрузка, подряд он больше 30 минут не переводит, отдыхает и передает смену другому синхронисту.

Устный синхронный перевод начал формироваться в дисциплину после второй мировой, когда сначала надо было быстро, понятно и сжато переводить Нюрнбергский процесс на разные языки (все переводчики процесса, тридцать шесть человек — были не профессионалами), а потом появилась ООН и всякие другие дипломатические потребности высшим лицам разных стран понимать друг друга, не изучая предварительно все на свете языки.

Письменный перевод (который мне гораздо интереснее) бывает отраслевым (например, медицинские документы переводить, ну или про нефть и газ), техническим (инструкции и техпаспорта) и художественным. Из них самый сложный и самый низкооплачиваемый — последний. К счастью, я могу себе позволить интересоваться во внерабочее время именно им.

Непрофессионально про перевод думали ещё в сравнительно стародавние времена!

Этьен Доле (1509 – 1546 гг.) писал «о способе хорошо переводить с одного языка на другой» ещё, как мы видим, в шестнадцатом веке:

Переводчик должен соблюдать 5 принципов перевода:
1) в совершенстве понимать содержание переводимого текста и намерение автора, которого он переводит;
2) в совершенстве владеть языком, с которого переводит, и столь же превосходно знать язык, на который переводит;
3) избегать тенденции переводить слово в слово, ибо это исказило бы содержание оригинала и погубило бы красоту его формы;
4) использовать в переводе общеупотребительные формы речи;
5) правильно выбирая и располагая слова, воспроизводить общее впечатление, производимое оригиналом в соответствующей «тональности».

Ну про совершенство он, конечно, загибает. Ещё ладно некоторые переводчики могли проконсультироваться с автором насчет намерения — но многим такой привилегии не дают, особенно если мы говорим о любительском переводе. Да и знаю ли я лично какой-нибудь язык превосходно? Маловероятно. А вот следить за расстановкой слов, общим впечатлением, тональностью, выбирать общеупотребительные формы речи и не скатываться в пословный перевод — это вполне достижимо.

Вильгельм фон Гумбольдт (1767 – 1835 гг.), кстати, понижает градус перфекционизма:

«Всякий перевод представляется мне безусловной попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника. Нечто среднее между тем и другим не только трудно достижимо, но и просто невозможно».

Иными словами, работа переводчика — это постоянный баланс между недостаточно хорошим и недостижимым. Отличная тренировка для бывшего перфекциониста.

Фридрих Шлейермахер писал в эссе «о разных методах перевода» 1813 г., что настоящий переводчик – тот, кто:

«действительно стремится сблизить писателя и читателя, не принуждая последнего покинуть сферу своего родного языка и обеспечив ему полноценное наслаждение произведением».

«Цель переводчика в том, чтобы произвести на читателя такое же впечатление, какое оригинал производит на образованного человека, свободно владеющего иностранным языком <…> он без труда ощущает красоту произведения, но в то же время ясно сознает разницу между родным и иностранным».

Получается, цель переводчика — сохранить ощущение аудитории. Если у аудитории оригинала и у аудитории переведенного текста остается схожее ощущение, значит, задача выполнена. Что значит — при переводе приходится учитывать не только значения и звучание конкретных слов, не только контекст, не только культуру, с языка которой переводишь — но и культуру, в язык которой попадает переведенный текст. Переведенная в советское время Алиса в стране чудес выглядит совсем не так, как свежий перевод Алисы Клюева. Потому что они переведены в разную культуру, помимо всего прочего.

А если речь об устном переводе, этот эффект можно оценить даже и не зная языка, на который тебя переводят.

Ирвин Ялом в мемуарах рассказывает о визите в Москву:

«Спонсоры планировали дать синхронный перевод через семьсот имевшихся в наличии наушников, но на выступление пришли тысяча сто человек, и это вызвало такой хаос, что организаторы отказались от первоначальной идеи. Они потребовали вернуть наушники и велели перепуганной переводчице переводить вживую. Когда я начал свое выступление и заметил, что ни одна из моих шуток не вызывает в зале улыбки, я понял, что у нас серьезная проблема с переводом. Впоследствии организаторы сказали мне, что переводчица перенервничала, и ей потребовалось около пятнадцати минут, чтобы успокоиться, но после этого она прекрасно справилась с работой».

Русского языка он не знал, а есть ли проблема с переводом — видел. Потому что цель перевода — донести намерение автора до аудитории, воспитанной в другой культуре, и если над шуткой не смеются, значит, намерение автора рассмешить сквозь барьер переводчика не пролезло.

Здесь важно и то, насколько переводчик хорошо сработал (в письменном варианте, конечно, часто больше времени и меньше психологического давления — радостно думаю я), и то, насколько аудитория знакома с предметом разговора. Например, Брене Браун, упоминая в книге, что теперь иначе смотрит на техасскую присказку too big for your britches, которую ей часто припоминали в детстве (великоват для штанцов, переоценил свои возможности), подробно расписывает, почему там вообще штаны и что это за местная присказка. Потому что не все живут в Техасе. Этим она упрощает будущий перевод главы на другие языки — из России-то вообще неясно, что за штанцы такие, и переводчику, не займись она сама разъяснением, пришлось бы выбирать: или занудно объяснять в сноске самому, или пытаться переложить как-то на российские реалии, теряя исходные штанцы.

Сейчас кажутся странными некоторые выборы советских переводчиков: вместо «попкорна», который мы бы сейчас не стали переводить, они писали про взрывающуюся кукурузу, а вместо гамбургера говорили о булке с котлетой. Потому что важно было — чтобы аудитория поняла, представила себе, о чем вообще речь. И если отвлечься на описание технологии приготовления гамбургера, потеряется скорость художественного текста.

Это полезная мысль не только для перевода, но и для сочинения текста. Если начать сочинять с вопроса: «Что вообще моя аудитория знает об этой теме? Как она сейчас на неё смотрит?», то есть шанс вовлечь читающих понятной им мыслью. Начать с того, что уже известно, а затем перейти к чему-то новому, показать другой срез, подать новый взгляд на предмет.

Прямо как с темой и ремой: чтобы переводной текст звучал гладко, в каждом предложении должно быть и уже известное, и переходить к новому. Следующая мысль растет на фундаменте, который построила для читателя мысль предыдущая.

Тема (основа) – то, что является в данной ситуации известным или может быть легко понято.

Рема (ядро сообщения) – то новое, что говорящий высказывает по теме.

Ещё мне показалось интересным, что переводчик руководствуется не знанием, а пониманием. Знание — грубо говоря, словарная статья по конкретному слову — это масса излишней информации, не связанной с контекстом. А вот слово в контексте вместе с намерением автора и настроением текста — тут уже понадобится понимание, чтобы это всё осознать, вынести на уровень смысла и одеть в подходящие слова на другом языке. «Wet paint.» не нужно переводить как «Влажная краска», в русском языке аналогичное объявление выглядит так: «Осторожно, окрашено». Первое получено через знание, второе — через понимание.

У переводчика есть два греха: буквальный и вольный перевод. Между этими Сциллой и Харибдой он и мечется, бедняга.

Буквальный перевод — недостаточная трансформация материала, а вольный перевод — излишняя трансформация.

Буквальный перевод уродует. Фразу «He walked with his hands in his pockets» не переводят на русский как «Он шел, засунув свои руки в свои карманы». Потому что в английском такие добавления обязательны, а в русском — излишни. Он шел, засунув руки в карманы.

А про вольный перевод язвительно писал Чуковский: «Если Диккенс говорит: «Она заплакала», Введенский считает своим долгом сказать: «Слезы показались на прелестных глазках милой малютки». Встречая у Диккенса слово «приют», он непременно напишет: «Приют, где наслаждался я мирным счастьем детских лет…».

Кстати, книга «Высокое искусство. Принципы художественного перевода» Корнея Чуковского мне и самой очень понравилась.

Закончу ещё одной цитатой со слайда Маши:

Переводчик – человек, который принимает решения, чаще всего – компромиссные.