У меня есть я

Наташа Ростовцева пишет в блоге:

У человека, пережившего травму, есть острое ощущение несправедливости окружающего мира. Когда-то давно в раннем возрасте с ним поступили плохо, и в зависимости от наличия внутреннего ресурса ты либо проваливаешься полностью в травматический опыт и считаешь его справедливым, или начинаешь с ним бороться.

К сожалению, бороться с изначальным источником травмы по разным причинам чаще всего не удается. Эти люди не проснутся утром с мыслью “Боже, как мы были неправы! Надо срочно попросить прощения и признать свою вину! Бедная девочка, мы же не понимали, что делали! Надо срочно все исправить и взять ее на ручки!”

Поэтому травмированный человек начинает подсознательно искать аналогичный типаж людей и пытаться как-то их исправить. Например, находит очень похожий круг общения и пытается объяснить тем или иным способом, что таким образом поступать нельзя. Эта попытка контроля над мыслями и действиями окружающих очень энергоемка и изначально обречена на провал. Рано или поздно начинаешь понимать, что контроль — это иллюзия, люди меняться не хотят, происходит ретравматизация. Вместе с ней приходит ощущение полного бессилия, разочарования, гнева, а также сильного отчаяния.

Можно, конечно, пойти по пути “самосовершенствования”, начитаться статей, книг, изучить вопрос пристальнее и пойти снова искать новую “жертву”, чтобы вывести нового персонажа на путь исправления. Ходить по этому циклу можно бессознательно и сознательно.

В первом случае нас просто привлекают знакомые из прошлого сценарии, так как все знакомое — безопасное. Если вдруг агрессии, абьюза и тп нет, то это приводит к сильной тревоге, и человек начинает подсознательно провоцировать окружение на знакомые действия. Если провокация удается, это повод торжествовать: “Вот! Я же знала! Все такие!”. Если провокация не удается, тревога растет, так как хорошо же быть не может. Должна же быть где-то зарыта собака.

При хорошем развитии событий человек рано или поздно доходит до психотерапевта, и этот цикл становится сознательным. Ты продолжаешь по нему ходить, но уже хотя бы понимаешь, как устроен твой мозг и куда он тебя раз за разом приводит.

И вот самая изумительная точка в этом процессе — осознание того, что в эту черную дыру можно просто больше не лезть. И что есть два очень простых выбора: продолжать устранять зло во всем мире и тратить на это весь ресурс или же уходить от этого зла подальше, накапливать ресурс, заботиться о себе и строить новую реальность с единомышленниками за компанию. Потому что на самом деле людей, способных тебе причинить боль, гораздо меньше чем тех, кто относится к тебе как минимум нейтрально, а в некоторых случаях даже очень симпатизирует.

Мне это очень сейчас близко, потому что я пару недель подряд читала книжку про нарциссичных персон и недавно довольно глубоко вползла в понимание той самой изумительной точки.

Благодаря погружению в глубокие разочарования вида «нет, мне никогда не удастся объяснить, что именно я чувствую, если человеку вообще неинтересно, что чувствуют другие, если он не готов замечать в этом мире ничего, кроме себя», «даже если у тебя есть бентли в тридцать, велосипеда в детстве у тебя всё равно не было» (и речь, конечно, не о велосипеде), «да, с кем-то невозможно наладить диалог. Просто потому, что в диалоге должны быть две стороны, а кому-то интересен исключительно монолог», а также «если счастье другому человеку составляет то, что для меня составляет несчастье, если он использует меня для идеи своего счастья, а меня тошнит — нет, я не могу и не буду искренне желать этому человеку счастья» — я вынырнула какой-то невероятно сильной и обновленной.

Прошлым летом я читала на фб чужой пост (в смысле — с авторкой я не знакома) про три уровня. Сейчас вспомнила его и перечитала:

Давно думаю, что есть три уровня. На первом находятся люди, которые вообще не понимают, что такое психотерапия и зачем она нужна. Они в принципе не верят в существование внутреннего мира и любят мантры: хватит ныть; заткнись, тряпка; а вот раньше никаких депрессий не было, жили люди и ничего; меня били, и правильно — человеком вырос.

На втором уровне — довольно сегодня широком — находятся люди, открывшие для себя психотерапевтическую оптику. Они понимают, что такое детская травма, обесценивание, регрессия, рефлексия, нарциссические качели и психологические защиты. Они видят связь между граблями, на которых стоишь прямо щас, и тем, что мама-меня-никогда-не-любила. У этих людей есть опыт психотерапии, и часто — психологическое образование, полученное на волне охуения от этого нового мира, который, однажды открыв, уже невозможно развидеть.

Но дело в том, что есть и третий, тайный уровень. На него выходят люди после второго, осознавшие, что — да, нас определяют все эти полученные детские травмы, они действительно были, они повлияли. Понявшие, что какие-то из этих травм, мешающие уже дышать, нужно, конечно же, залечить, но какие-то дыры, как бы это ни было обидно, не залатаешь, и нужно научиться двигаться дальше. На этом уровне часто оказываются люди, производящие какую-то культуру (хотя, конечно, не только они), когда обнаруживают, что ресурсы не бесконечны: можно потратить время и силы на более точное понимание себя, а можно — на то же, в сущности, самое, только с понятным художественным результатом. То есть сказать себе: заткнись и работай. (Еще, кстати, на этом уровне находятся по-настоящему хорошие терапевты и психиатры, которые помогают найти возможности жить свою жизнь, а не бесконечно отвечать на вопрос «как вам это отзывается?» по поводу любой ерунды).

Проблема в том, что со стороны третий уровень очень похож на первый. И люди на третьем уровне, зашедшие так далеко в монастыре собственного духа, часто выглядят — с точки зрения эмпатичных людей из второго — как мудаки из первого.

Хорошая новость разве что в том, что если уж ты до третьего уровня все же добрался, то там очень быстро видишь своих.

Мне здесь не очень близка риторика иерархии, где есть только три этих уровня и они расставлены по «хорошести», «осознанности», где чем выше уровень, тем круче человек — на мой взгляд, всё намного сложнее.

Но мне близка идея о том, что отстраивая личные границы — можешь выглядеть примерно так же, как те, кто не понимает: другим людям тоже трудно, они тоже страдают. Третий для меня про то, что да. Всем трудно и все страдают. Но у меня есть ясный приоритет: я. И если я хочу быть смелой и открытой — мне нужны границы. А раз мне нужны границы, я становлюсь не такой удобной, о мои границы могут раниться другие.

Когда я отказываюсь включаться в бессмысленные отношения, высасывающие из меня силы, если отношения эти нужны только ради формального соответствия чему бы то ни было (да хоть корпоративы взять, хотя тут речь, конечно, не о них) — я выгляжу «с точки зрения эмпатичных людей из второго — как мудак из первого».

В книжке про нарциссичных персон было такое: прощать — конечно, круто. Но физически можно простить скорее тех, кто осознает, что именно они сделали, готовы осознать, как именно мне было от этого и готовы обсуждать, где сейчас оказались мы вместе в наших отношениях, будучи новыми людьми, и нужны ли наши отношения каждой из сторон. От остальных можно скорее сделать два шага в сторону. А то и сто два.

Если же для собеседника есть только он сам и его желания, импульсы, чувства, планы, настроения — это, опять же, не диалог, а монолог. Побуду-ка мудаком из первого, поберегу себя. Как-нибудь обойдусь без внешнего одобрения. Своего накопила за почти три года личной терапии достаточно, видать, могу уже отключиться от аппарата искусственного одобрения? Вот это поворот!

«Какие-то из этих травм, мешающие дышать, нужно, конечно же, залечить, но какие-то дыры, как бы это ни было обидно, не залатаешь, и нужно научиться двигаться дальше». Велосипеда всё равно не было. А ну и ладно. Зато у меня была и есть я.

И чтобы двигаться дальше, приходится переступать через свои ожидания, испытывая жгучее, нестерпимое разочарование, горюя, выплакивая все мечты и надежды, которые мотивировали раньше вкладываться без конца в очередную бездонную черную дыру под флагом “Вот! Я же знала! Все такие!”.

«Кажд_ая делает лучшее из возможного» — это ещё и о том, что поскольку, цитируя текст Наташи, «Эти люди не проснутся утром с мыслью “Боже, как мы были неправы!”» — я могу перестать этого ждать. Отключиться от их мнения обо мне. Перестать эмоционально работать на кого-то другого. Заняться собой. Ещё сфокусированнее, чем когда-либо раньше.