(весь второй день целиком — в посте от организаторов по-английски, но там тезисно, а у меня более эмоционально)
Второй день был короче первого. К счастью, я накануне поздним вечером выписала всё, что меня зацепило в первый день, так что у меня было место для восприятия нового. Это моё сравнительно недавнее приобретение: заметить, когда нужно выгрузить информацию, чтобы поместилось новая.
К сожалению, во второй день у меня побаливала голова от постоянной концентрации на английском (ниже будет как раз о препятствиях для слушателя). С одной стороны, слушать английское дается мне всё проще (по сравнению с первыми вылазками на англоязычные конференции), с другой — это всё-таки другое состояние, другой режим, в чем-то стресс.
Во второй день я незаметно переключилась на то, чтобы писать заметки на английском (в первый я делала это ещё на русском). Интересно, если бы конференция продолжалась и продолжалась, что бы ещё во мне поменялось?
Murray Nossel and Paul Browde. NARATIV
Открывали второй день те же Мюррей и Пол, закрывавшие первый. Они рассказали о компании Narativ (уроки сторителлинга в Нью-Йорке и онлайн), поделились писательскими принципами и выдали ценное слушательское упражнение.
Мне ещё в первый день понравилось, как ребята сформулировали метафору слушателя: ball of listening, шар слушания. Будешь ли ты моим шаром слушания? — спросил Мюррей, и Пол согласился быть шаром. Я последила за тем, что он имел в виду. Пол расслабился на стуле, смотрел на Мюррея, реагировал — и не ждал пауз, чтобы вставить свои пять копеек (большая редкость в нашем мире!), а, наоборот, выступал контейнером для сказанного, присутствовал, старался понять сказанное. Это потрясающий опыт — видеть, до какой степени вовлеченно можно слушать. Давать столько пространства собеседнику. Не лезть, не перебивать, не оспаривать, не вмешиваться — редкое и ценное умение, которое требует тренировки.
Мюррей и Пол рассказали, как слушатель формирует историю рассказчика (listening shapes storytelling). Если «шар слушания» не цельный, если он отвлекается на телефон или думает о своем, рассказчик на лету меняет то, что будет сказано. Таким образом, слушатель — влиятельная позиция, от него зависит, что и как будет рассказано. Рассказывание — двусторонний обмен, даже когда один из собеседников молчит. Важно, чтобы организаторы держали безопасное пространство, в котором можно увлечённо слушать и смело говорить (я с этим совершенно согласна и в своих мастерских текста изо всех сил строю именно такую атмосферу).
Упражнение Мюррея и Пола называлось «Определить препятствия для слушания» (identifying the obstacles of listening). Нас попросили закрыть глаза и посидеть тихонько. Прислушаться к тому, какие препятствия мы чувствуем — что мешает нам внимательно слушать? Затем нас попросили повернуться к соседу и поделиться, что именно мешает. Давит ли ремень на джинсах? Болит ли голова? Набита ли она шебуршащимися мыслями?
Мюррей и Пол сказали, что препятствия для слушания не имеет смысла игнорировать, они от этого не исчезнут. А вот признать, что они есть, может помочь. Внимательно к ним отнестись. Иметь в виду, что они есть.
Препятствия могут быть:
— внешние (шуршит кондиционер),
— внутренние (опасения, что я не до конца пойму выступление на английском),
— физиологические (хочется в туалет),
— мысли (нужно не забыть это записать),
— эмоции (мне не нравится спикер),
— мнения (я лучше него знаю),
— суждения (спикер — дурак),
— предубеждения (это неинтересная тема),
— баланс власти с собеседником (это пулитцеровский лауреат, надо его слушать, даже если неинтересно).
Препятствия не бывают неправильными. Здорово научиться их замечать и принимать во внимание, чтобы меньше им поддаваться и быть в курсе того, что влияет на моё слушание.
Мюррей и Пол говорили о том, что признание является крайне важным моментом бережного слушания и смелого рассказывания — и признавать стоит не только препятствия для слушания. Можно признавать участие слушателей, поблагодарить их. Можно признать важность темы для себя. Признания помогают создавать атмосферу, в которой комфортно слушать (There is always something to acknowledge about someone else. If the acknowledgement is heartfelt and true, it works to create an atmosphere of listening).
Мюррей и Пол сказали, что с их точки зрения история — это ответ на вопрос «что случилось». С ответом на этот вопрос не поспоришь, это факт. То, как человек пережил то, что с ним случилось — его дело. Эта история принадлежит ему.
Есть ещё два важных вопроса, которые спикеры посоветовали задавать себе перед рассказыванием:
— Зачем рассказывать историю?
— Почему важно делать это сейчас?
Мюррей и Пол задают себе эти два вопроса всякий раз, когда соглашаются ехать на очередное представление Two men talking. И соглашаются, только если ответы на них понятны и актуальны.
Также Мюррей и Пол предлагали помнить о том, где наши корни (Remember your heritage). Рассказывать историю с учетом исторической канвы, знать, что об этом говорили раньше и опираться на тех, кто уже оставил свой след в теме, о которой я говорю.
Это не совсем о патриотизме, скорее — о принадлежности к малым социальным группам и признании опыта тех, кто уже много сделал для общей цели. Если я говорю о правах женщин, мои корни — женское движение (There’s something about invoking your heritage, all the people who came before you, who made the space for you to be who you are right now, that opens up your heart. And if we’re not interested in opening up our hearts, I personally don’t understand why we do storytelling at all.)
Закончили Мюррей и Пол фразой, которой мне хотелось аплодировать: «Каждый — эксперт своей жизни» (как в нарративной практике!).
Jacqui Banaszynski. Objects in the mirror
Джеки Банажински — потрясающая журналистка, преподавательница и вообще смельчак. Я всё еще лелею мечту перевести для блога её прошлогоднее выступление.
Джеки приезжает на каждую конференцию The Power of Storytelling, в этом году она приехала в седьмой раз. Организаторы называют её феей-крестной конференции. Думаю, что она приводит крутых нью-йоркских спикеров через свои связи.
Недавно Джеки уволилась из университета и теперь впервые за всю жизнь никакой начальник не говорит ей, что делать — приходится учиться решать самой.
Выступает Джеки так, что у меня почти сразу глаза на мокром месте и хочется бежать и что-нибудь обязательно делать. Причем важное. Не знаю, как ей это удается, но она точно рассказывает истории всем телом. От неё энергия так и пляшет во все стороны, причем не «позитивная», а деятельная, иногда даже раздражительно-яростная: Джеки говорит о том, что в мире не так, и о том, как важно об этом говорить.
Джеки, насколько я помню, шестьдесят пять. Сейчас, выйдя на пенсию в университете, она пересматривает написанное за всю жизнь (у неё, среди прочего — Пулитцер за статью о СПИДе в 1988 году) — и думает, что с этим добром делать.
Например, заканчивать то, что начал (Finish what you start). Покопавшись в старых заметках, Джеки нашла истории, о которых не смогла написать в свое время — не была готова, не было времени, не поняла, что это очень важно. Такие истории повисают на нашем хвосте, и важно найти их, чтобы попробовать дорассказать. Джеки назвала несколько историй, к которым хочет вернуться — в том числе трансгендерность: «Это было очень важно тогда, но не теряет актуальности и сейчас».
Здесь Джеки дала нам писательское упражнение: вспомнить одну-три темы, которые мы не закончили в своё время — и к которым нам хочется вернуться теперь. Записать их. А потом, после конференции — поработать над этой историей. Чтобы на один хвост стало меньше.
Джеки также говорила об «артефактах»: так она называет важные нашему сердцу вещи, предметы. Это может быть фотография из бумажника или какой-то объект, поднимающий бурю воспоминаний. Когда Джеки спрашивала у людей, что бы они вынесли из горящего дома (в Калифорнии страшные пожары, и это актуальный вопрос), оказывалось, что у каждого есть такие артефакты.
Здесь Джеки дала второе писательское упражнение: вспомнить один-три таких артефакта и записать их истории. Почему они так ценны? Что случилось, когда они стали ценными? (а вот третье, про открытки)
Тема выступления Джеки взята из надписи на зеркалах заднего вида: объекты, видные в зеркало, находятся ближе, чем кажется (Objects in the mirror are closer than they appear). Прошлое не уходит настолько далеко, чтобы можно было о нем забыть. Нужно оборачиваться, интегрировать прошлое в свою жизнь, заканчивать начатое, прорабатывать произошедшее, иначе «прошлое дотянется до нас и укусит за задницу».
Джеки также рассказала о своем погибшем брате: он был на мотоцикле и нетрезвый парень за рулем машины сдал назад, не посмотрев в зеркало заднего вида, и вмазал брата в грузовик. Так что эта тема ещё более интимна и лично важна, чем могло показаться сначала. Когда Джеки говорила: «Пожалуйста, смотрите назад, прежде чем делать что-нибудь новое», у этих слов был привкус той истории.
Журналистика никуда не умерла, — говорит Джеки (на «Ферме» в августе говорили примерно то же самое: журналистика не умерла, это медиаменеджмент в стране плохой). — Меняются способы рассказывать истории. VR (виртуальная реальность), AR и прочие инновации — это просто способ представить информацию. Журналисты всё равно должны изучить информацию, проработать её и сформировать материал — неважно, на пишущей машинке для газеты или в виде сценария ролика для очков виртуальной реальности. Хватит ныть, беритесь за дело (Quit whining and get back to work, как говорила мама Джеки давным-давно).
Джеки рассказала, как её начальница давным-давно учила думать на будущее. Какие из сегодняшних трендов проживут 25 лет? Что из появившегося сейчас останется важным в ближайшие 10 лет? Джеки предложила каждому из нас подумать над этим, оторвать листок из блокнота (если у вас нет блокнота, что вы делаете на сторителлинговой конференции?) и передать в общую шляпу. Мне, если честно, так быстро было не сообразить, и я ничего не написала (кроме того, у меня не было блокнота, потому что я редко пишу от руки, и я несколько оскорбилась, поэтому решила не выполнять задание).
Физика сторителлинга (The physics of storytelling) заключается в следующем: чем более личная и внутренняя история, тем скорее она окажется близкой другим людям. Чем личнее, тем универсальнее (the more personal and intimate the story, the more universal it is).
Остальные выступавшие во второй день меня не тронули. Даже пулитцеровский лауреат Том Френч: мне показалось, что в его забавных историях много насмешки над героями. Мне такое неблизко.
Однако Том сказал кое-что, что показалось мне важным:
Мы читаем новости, чтобы узнать, каковы факты.
Мы ищем и слушаем истории, чтобы понять, что значит жить с этими фактами.
Истории помогают нам найти смысл в этих фактах.
Нами движет извечный вопрос: «А что потом?».
Думаю, что сериалы стали настолько популярны именно поэтому. В нашем хаотичное и беспокойное время практически невозможно узнать, «а что потом» в реальной жизни, вариантов и ситуаций слишком много. Сериалы, наверное, помогают выстроить какую-то последовательность и успокоить себя: вот тут точно известно, что за чем следует и чем это закончится. Это приносит приятную завершенность и однозначность, которых сейчас так мало.
Джеки закончила своё выступление цитатой из книги Чинуа Ачебе, одного из первых африканских авторов, вернувших нарратив в руки темнокожего населения материка — раньше об Африке писали только белокожие апартеидные захватчики:
The sounding of the battle-drum is important;
the fierce waging of war itself is important;
and the telling of the story afterwards.Of these three though, who takes the eagle’s feather, one would ask.
I will say the story teller.Only the story can continue beyond the war and the warrior. It is the story that outlives the sound of the war-drums and the exploits of brave fighters. It is the story, not the others, that saves our progeny from blundering like blind beggars into the spikes of the cactus fence.
The story is our escort; without it we are blind.
(Chinua Achebe, «The Anthills of the Savannah»)
Мой примерный перевод (не нашла официального):
Стук военных барабанов важен.
Ярость войны важна.
Рассказывание истории о войне важно.
Кому из троих достанется перо орла? Барабанщику, воину или рассказчику?
Я бы сказал, рассказчику.
История переживет и войну, и воина. История переживет звук военных барабанов и подвиги отважных. История спасет наших потомков от слепоты, убережет от колючего кактусового забора.
История ведет нас. Без неё мы слепы.
Добавить комментарий