Есть ли среди вас увлеченные творчеством зрители? Поднимите руку, пожалуйста.
Ага, практически все им увлечены.
Тогда скажите, бывает ли у вас такое, что творчество дается с трудом?
Вижу поднятые руки. Хорошо. Потому что я пришел поговорить именно об этом.
Мое детство было очень странным. Моя семья жила бедно в одном из богатейших городов Америки (Дариен, штат Коннектикут — в часе езды на машине от Нью-Йорка). нас полностью описывало определение «white trash» (светлокожие американцы на грани нищеты).
Моя мама, ее сестры и братья — художники. Несмотря на нашу бедность, они поощряли мои эксперименты и попытки выразить себя в творчестве. Все мои преподаватели поддерживали меня. Я жил в атмосфере защищенности. Я знал, что мне разрешено творить. Меня не хвалили за то, что я занимаюсь творчеством, но и не называли его пустой тратой времени. Если у меня получалось хорошо, я слышал: хм, здорово. О плохом мне говорили: знаешь, ты сможешь сделать и получше.
Многих моих друзей растили иначе. Наверное, поэтому творчество дается им с трудом. У них есть внутренний критик, редактор, мешающий взяться за дело всерьез. Наблюдать за тем, как люди разрушают себя сами, мне безумно грустно. Я хочу говорить о том, что это необязательно. В таком жестоком внутреннем критике нет необходимости. Уйма творческих выкидышей случились из-за отсутствия веры в себя.
Мне не хочется хвастаться, но я безумно благодарен родным за ту атмосферу, в которой меня вырастили. Важно понимать, что творчество — это нормальное состояние. Здорово, когда семья дает это понять с самого детства. Но вы можете устроить себе такую атмосферу и сами — прямо сейчас.
Многим моим друзьям прямо-таки запрещали творить! Их убеждали не тратить время зря — и уговорили бросить искусство, музыку, писательство, съемку любительского кино. Более того, у них выработались внутренние голоса, послушно повторяющие родительские слова. Теперь они носят их с собой.
Я эгоист. Я против того, чтобы люди подавляли в себе творческие процессы, потому что от этого моя жизнь беднеет. Если бы каждый творил в полную силу, лично я бы получал от этого большую пользу.
Почему я так думаю? На меня сильно повлияли творческие порывы других людей: и знакомых, и тех, кого я никогда не встречал лично. А вдруг они бы засомневались в себе? Я бы не увидел Марселя Дюшана, не услышал Джорджа Гершвина и Битлз, не прочитал бы Уильяма Фолкнера, не посмотрел фильмы Стивена Спилберга… Представьте, что они выросли бы в критической среде или что у них были строгие родители, запрещающие им заниматься творчеством. Что стало бы с миром, который нам известен?
Я часто думаю о том, насколько бы мир стал богаче, разберись мы с творческим кризисом.
Сильнее всего внутренний критик влияет на процесс редактуры. Некоторые мои знакомые относятся к себе настолько критично, что умудряются редактировать то, что еще не написано. Они точно знают, что у них ничего не выйдет, поэтому они даже не приступают. Другие смотрят на черновик и думают, что это никуда не годится. Даже если человек с сильным внутренним критиком приступит к редактированию, он делает это с полнейшим ощущением стыда за то, что получается никуда не годный продукт.
Я могу поделиться тремя секретами творческого процесса. Возможно, они помогут вам настроить себя против внутреннего критика, если он у вас силен.
Первый: я обрабатываю черновики только перед показом продукта на публику, ни минутой раньше
Над чем бы я ни работал — текст, музыка, анимация — подход у меня один. Я не думаю о редактуре, пока нахожусь в творческом процессе. Я делаю то, что кажется верным в этот момент. Я получаю удовольствие от процесса. Я позволяю себя выражать эмоции. Я экспериментирую.
Иногда выходит что-нибудь отвратительное. В таком случае я решаю этот вариант никому не показывать. Право производить что-нибудь отвратительное время от времени — своего рода творческая свобода — увеличивает шансы получить однажды что-нибудь замечательное. Мне хочется, чтобы у вас тоже была эта свобода.
Второй: я не умею делать ничего другого
У меня никогда не было плана Б. Я закончил философский факультет. Я ушел из дома, чтобы жить на заброшенном заводе и сочинять там музыку. У меня в комнате не было ни туалета, ни душа, только бесплатное электричество (прим. пер.: история Моби в подробностях рассказана в книге Porcelain).
Я не обещал себе годик посочинять музыку, а если не выйдет — выйти на работу в офис. Я не умел и не хотел делать ничего другого. Самое ужасное, что могло случиться — я сочинял бы музыку на заброшенном заводе всю свою жизнь. Не так уж плохо, на мой взгляд.
Я был так увлечен тем, что делал, что внешние обстоятельства не имели значения.
Третий: бесконечная любовь к тому, что я делаю
Приятно иметь фанатов и слушателей, но цель не в них. Приятно получать деньги за работу, но цель не в этом. Это приятные побочные эффекты любимого занятия. А занятие любимо настолько, что я даже в отпуск не могу уйти. Всё, о чем я думаю в отпуске — поскорее вернуться домой к работе.
Не хочется ударяться в эзотерику, но у каждого из нас есть право найти любимое дело — и посвятить свою жизнь ему.
Жизнь не резиновая. Что я хотел бы вспомнить перед смертью? Волнения, страх и ответственность? Или то, как я отдавал все силы тому, во что искренне верил?
Разумеется, легче сказать, чем сделать. Но вам точно стоит попробовать.
Добавить комментарий