Эрленд Лу

Лу ворвался в мой понятный читательский мир в начале нулевых и взорвал его.

Ну ладно Набоков, стилист и литератор. Ладно Кундера, автор эссе про книжки и кучи романов и рассказов. Но Лу? Режиссёр короткометражного кино, театральный актёр, школьный учитель и работник психиатрической больницы? Разве писатель — это не определяющее всю жизнь дело? (конечно же, бывает по-разному — впрочем, Лу учился литературе и киноведению — что мне не мешало негодовать)

Что вообще это за детина такой с лысой головой и стеснительной улыбкой, посмотреть на которого я пришла в книжный магазин «Москва», когда его привезли издатели показать восторженной русскоязычной публике? Что это вообще за фамилия такая — по-русски две буквы, в оригинале три? И с чего вообще всё началось?

«Наивно. Супер»

Сначала была «Наивно. Супер». Мне было жалко на неё денег. Но она привлекала моё внимание. В книжном магазине «Библио-Глобус». Я училась в институте. На втором курсе. Приходила и трогала книжку на полке. Синюю. Её не хотелось выпускать из рук. В итоге я её купила. И чуть ли не спала с ней в обнимку. Вот эта кажущаяся простота выглядела спасением.

А сама книжка напоминала языковой и смысловой эксперимент. Можно ли выразить внутренний диалог человека, используя очень короткие предложения? Можно ли говорить о смысле жизни и депрессии очень простыми словами? Да, выяснилось, что вполне себе можно.

«Лучшая страна в мире»

В оригинале книга почему-то называется «Факты о Финляндии, быстро раскрывая, что же, это, собственно, за страна такая лучшая — оказалась противоположным экспериментом, испытывающим терпение читателя, наоборот, невозможно длинными предложениями, ну на то и северная страна, чтобы предложениям течь медленно и плавно, вероятно. Герой снова немножко странноватый и с богатой внутренней жизнью — и снова трогательный, дурацкий, милый даже.

«Во власти женщины»

«Во власти женщины» был дебютным романом Лу, но почему-то выпустили его на русском совсем не первым (и, наверное, правильно: «Наивно. Супер» такой необычный, что его надо было пропустить вперед). Я прочитала его третьим — а потом посмотрела фильм по нему с очень похожим настроением. И книга, и фильм оставили приятное ощущение трогательности, спонтанности и иррациональности.

Сейчас, наверное, я бы злилась на героев за полное отсутствие процессинга и осознанности в отношениях — но в нулевых это всё выглядело вполне понятным и даже романтичным.

Мартин А. Хансен

«Лжец»

Это тихая, маленькая, тонкая книжка в мягкой обложке — неплотная, как мартовский лед, робкая, как апрельское солнце, набитая цитатами и отсылками, намеками и грустью, нереализованной любовью и одиночеством, смертью и весной.

Я перечитываю ее почти каждый год, когда зима начинает сдавать свои позиции. Она всякий раз кисло-сладкая, горькая, живая на вкус. Сожалеющая и вбирающая в себя всё.

Туве Янссон

«Туве Янссон: работай и люби»

Совсем недавно вышла биографическая книга «Туве Янссон: работай и люби» Туулы Карьялайнен. До неё я и не понимала, что «дочь скульптора» — это сама Туве, а Туу-Тикки — это Тууликке. Ну и много ещё чего. Эта книжка всё собирает воедино, помогает увидеть тонкие, слабые связи, которые в моей картине мира не было.

А было вот что: сборники рассказов

• Игрушечный дом
• Лодка и я
• Серый шелк

Рассказы для взрослых Туве — это что-то ломкое, как веточка, и в то же самое время прочное, как корень. Что-то растительное, животное. Совсем не городское. Она и сама жила ведь на островах очень долгое время. Все вот эти истории про выброшенные на берег приливом предметы, завораживающие меня в муми-троллях, на самом деле основаны на личном опыте. Мир всё время что-то выбрасывает на берег. А ты делаешь из этого истории.

Ингер Эдельфельдт

«Созерцая собак»

Приятная книга о том, что творится внутри человека, никогда по-настоящему не страдавшего от одиночества. Наоборот — с самим собой ему всегда было лучше всего. Он неспособен на жизнь с семьей, с женщиной, с детьми — даже с собакой, которую он так хочет завести, скорее всего, ничего хорошего не получится.

Одинокий мизантроп, питающийся своими страхами и своей рефлексией; самодостаточный эгоист, которому не место в социальном обществе; очень тонкая душа в теле, не приспособленном для бренной жизни.

Самое страшное — узнать в его чертах себя.

Сказки из розовой книжки

В детстве у меня была книжка «Сказочные повести скандинавских писателей». Вместе с историями о Муми-троллях там были тексты авторов, с которыми я потом никогда больше не сталкивалась. Но перечитывала всё детство вместе со сборником «Подарок тролля».

Синкен Хопп «Волшебный мелок»

Это была первая книга в моем советском детстве, где разрешалось и даже предлагалось что-то пририсовывать!

А ещё Ян умел управляться с волшебной палочкой, и Софус заполучил способность снимать нос с лица, протирать и возвращать обратно. Эта книга взрывала мне голову в хорошем смысле.

Эгнер Турбьёрн «Люди и разбойники из Кардамона»

Очень простая и хорошая история про горожан, перевоспитание и бунтарство. Долгое время я была уверена, что кардамон производят, разумеется, в Кардамоне.

Астрид Линдгрен

В детстве я зачитывалась как Карлссоном, так и Пеппи ДлинныйЧулок. Самая любимая была книжка — «Мы на острове Сальткрока».

А теперь оказалось очень интересным забраться в историю самой Астрид и выяснить, что Пеппи появилась в качестве ответа фашизму, а сама Астрид отвечала практически на все письма детей, покуда могла успевать (потом уже только подписывала предзаполненные открытки).

«Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь»

Йенс Андерсен, «Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь» — о том, как Астрид жила, родила ребенка не от мужа, выживала и проживала становление как писательница в грустные и жестокие времена.

«Ваши письма я храню под матрасом»

Астрид Линдгрен, Сара Швардт, «Ваши письма я храню под матрасом» — недавно вышедшая книжка переписки знаменитой писательницы и девочки, трудного подростка Сары. Письма острые, болезненные и очень тёплые.

Малин Кивеля

«Ты или никогда»

Книга об одиночестве, о потере, о жизни за наглухо закрытым окном, об интроверсии, о надежде, о встречах, о заботе. Обо всем.

О снеге, о Хельсинки, о русских и финнах, о трамвае и «Стокманне», о жареных каштанах и вареных сосисках.
Раз книга о снеге, можно не выбирать другой метафоры.

Каждая фраза — снежинка. Шестиконечная, не похожая на соседей. Идеальная и спокойная. Пока не растает в руках внимательного читателя.