История, рассказанная вслух, когда её внимательно слушают потомки или друзья — это больше, чем просто текст. Это событие. Да и слушатель такой истории — не просто получатель информации или свидетель, в процессе слушания он изменяет себя.
Так, ребе Нахман из Брацлава сжег собственными руками большую часть написанного им. Истории следует передавать из уст в уши, выучив их наизусть. «Мои слова не требуют одежды», — говорил он. «В разговоре с друзьями на каждый свет найдется свет отраженный».
О ребе Нахмане говорят с восхищением, его истории нельзя было забыть или перестать слушать.
Старики заняты вспоминаниями. Старики познают себя. Старики ищут целостности. Им очевидно, что важное кроется в историях.
Чувствительная молодежь — студенты или внуки — очарованы жизненными историями стариков. Социологический шибболет, настаивающий на том, что в технологичном мире учиться у стариков нечему, стоит пересмотреть.
Жизненный опыт станет опорой в поисках ценностей и познания себя. Чтобы обрести ясность понимания, прислушайтесь к тем, кто обрел ясность.
И рассказчики, и слушатели — неотъемлемый элемент уравнения истории, это взаимовыгодный контакт.
В идеальной ситуации рассказчик принимает участие в культурной интеграции поколений и доволен этим. Он не только освобождается от истории, разделяя её со слушателем — но является исторической личностью, вместителем общих смыслов, потомком общих предков, а также делится своим отношением к событиям.
Личная или общая рассказана история — любое вспоминание интерпретативно, предполагает различные толкования. Насыщенное описание помогает бережному анализу. Понадобится найти связи в общих верованиях и символах группы, вспомнить конкретные исторические события. Частности объединятся и приведут к более общим проблемам.
Частная история может привести как к мифу, так и к предмету искусства — к священным, бессмертным доказательствам того, какими именно были найдены объекты и что затем произошло.
В таком случае жизнь принадлежит не только одному её владельцу, но — всему миру, потомкам, преемникам традиций, или вообще богу.
Вспомненные истории жизни становятся важными нравственными документами, дают нам спасительное понимание того, что всё это было — и было не зря.
Заканчивая книгу «Считанные дни», я с удивлением обнаружила, что она получилась о нарративной практике, об устной традиции сторителлинга. Я не ставила себе такую цель, однако эти темы меня действительно интересуют.
Да и сам Homo narrans, человек рассказывающий. Да и умение человечества рассказывать истории. Человечество: что за неостановимый, непокорный рассказчик!
Почему люди делятся историями? Почему истории связывают нас?
Существуют и другие подобные вопросы. Я начала свой путь организатором встреч, на которых рассказывали жизненные истории.
Мне быстро стало очевидно, что сторителлинг, рассказывание историй — а также их выслушивание — оба занятия являются неотъемлемой человеческой потребностью.
Рассказывание истории дает цельность её проживанию.
Это понимание поможет нам ценить произнесённое вслух, а также наведет на идею представления, восстановления и повторного проживания жизненных историй.
Что, в свою очередь, приводит к размышлениям о том, как можно хранить воспоминания — и как простое событие благодаря его вспоминанию постепенно становится мифом.
Меня также интересует то, как человек «создает себя» и как он «создает мир» путем хранения воспоминаний, которым он был свидетелем.
Благодаря процессу свидетельствования, или выживания в трудной ситуации, опыт не только проживают, но и открывают другим, на него смотрят с разных точек зрения, он возвращается к жизни.
Нечто весьма простое и знакомое — сторителлинг, рассказывание историй — поднимает глубинные вопросы о знании себя и сохранении этого знания.
Под сохранением знания о себе я подразумеваю — оставаться собой, оставаться в живых. Сохранение знания о себе также должно включать пребывание в сознании, способность вести себя последовательно, следовать своим ценностям.
Рассматривайте выдержки и цитаты, которыми я делюсь ниже, как изюмины, которые пока что не успели запечь в тесто.
У меня нет под рукой рецепта, так что возможный результат пока неизвестен. Мои идеи можно использовать в качестве ингредиентов. Возможно, вы разыщете рецепт.
«История жизни — это текст. Если текст — это выборка событий или построение жизни вокруг определенной темы, то что он такое и как нам понять его?
Является ли жизнь простой суммой всех событий, совершившихся между точкой рождения и точкой смерти человека? Включает ли история жизни лишь те события, где человек был в сознании, которые он в состоянии вспомнить, а значит — наполнить значением?
Возможно ли сравнить одну жизнь с другой? Есть ли что-то общее во всех жизнях на свете, от сотворения мира?
Наш ответ, возможно, будет скорее духовным, нежели научным. Каждая жизнь — тайная гавань. Наши мотивы скрыты: часто даже от нас самих. Наши мечты нас удивляют, наши импульсы нас пугают.
С каждым шагом мы обгоняем самих себя, расширяя свои возможности. Наше будущее — непредсказуемо, наше прошлое — неточно вспомнено. Нет границ у души, нет способа вычислить её структуру.
Мы, социологи, видим жизнь через наши привычные инструменты: модели и концепции. Однако стоит помнить, что любой наш подход, любая точка зрения будут неточными, частичными, рваными. Ни одна точка зрения не расскажет всего. Наши попытки определить жизнь проваливались и будут проваливаться в будущем.
Да и если бы мы вычислили, что такое жизнь, мы бы сразу начали подстраивать себя под это единое определение — это мы умеем. Наше восприятие жизни невозможно сравнить с яркостью самой жизни. Наши концепции — это ответы, а не утверждения».
Так говорит Геля Франк, посвятившая себя истории и антропологии. А вот что сказал психолог-клиницист Эндрю Эрлих, исследующий жизненные истории в группах пожилых людей:
«Недавние египетские исследования показали, что в мумифицированное тело фараона были имплантированы четыре сферических объекта.
Есть предположения, что в них — папирусы, на которых записана вся жизнь досточтимого фараона. Следуя описаниям древнеегипетской книги мертвых (дословно ее название переводится как «Главы о выходе к свету дня»), по возвращении фараон прочтет эти свитки, выяснит, кем он был, и получит более ясное понимание своего следующего воплощения».
Добавить комментарий